ты - мой

детская страничка кати шерман

р

е

к

л

а

м

а

Раздел "Израиль"

Римма: "Я - радистка Кэт"

Почему-то мне удалось убедить себя, что рожу на 37 неделе. И вот точно на 37 неделе у меня начались схватки, которые продолжались до… 42 недели. Это потом я поняла, что схватки ложные, а тогда каждые 2-3 дня бегала в родильное (благо подружка-акушерка, да и я сама работаю в больнице). Особенно интересно было когда схватки начинались за рулём в пробке или на скорости 90 км/ч. Но вот прошла уже 40 неделя,  давление начало подниматься,  а рожать я пока не собираюсь. Три раза я приходила в родильное,  думая, что отошли воды, когда на самом деле это было недержание. 

В тот период таких «переходивших» как я было несколько, но врачи начинают продвигать роды только после конца 42 недели, вот мы и встречались в коридорах приёмного покоя, когда приходили на очередную проверку. Однажды я стала свидетелем такой сцены: будущая мамочка лет 28,  высокая,   рыжая девушка вцепляется во врача и, держа его за халат, настоятельно требует разродить, врач пытаясь отцепиться от неё,  обьясняет, что пока рано, пусть придёт завтра снова. На завтра девушка в 8 утра уже там и обьясняет нам, еще только начинающим выходить из себя,  что сегодня она от сюда не выйдет и что ей обещали.   Конечно того врача в отделении уже нет, но девушка полна энтузиазма и уходить действительно не собирается, требуя начальника. Наверное когда живот огромный и моча «убегает» уже не думаешь об естественных родах, но я ещё полна надежд и прихожу в приёмный покой каждые два дня не желая искуственно их вызывать.

А между тем мой муженёк делает аварию, побив своим фольксвагеном сразу три машины, машина в починке, я на 42 неделе бегаю за автобусами, но и это не помогает. Пасха приближается, все хозяйки уже выдраили дома до блеска, хлеб изъят из обращения и по видимому встречать мне праздник в роддоме.

А у нас жизнь не остановилась,  на полученые от работадателя талоны к празднику мы решаем накупить пазели.  При выходе из магазина чуствую, что схватки участились, но тут звонят из гаража и предлагают забрать машину. Бежим в гараж, схватки учашаются и становятся всё болезненей. Я позволяю себе покричать, хозяин гаража пугается, он готов на всё, только б я не родила у него в гараже. Нас быстро выпускают, даже не проверив чек. Муж предлагает ехать прямо в роддом, но я наслушавшись про гулянья по роддому и запрет кушать решаю заехать подкрепиться домой. Поев, собираем вещи и отправляемся в роддом.

Я разрешаю себе кричать и даже нахожу в этом что-то приятное. Оглашаю криком всё вокруг каждые пять минут, муж уже перестал пугаться и привык, но всё-равно выглядит очень переживающим. В приёмном покое получаем радостную весть - есть раскрытие, значит буду всё-таки рожать. Однако отправляют погулять часок. Через полтора часа возвращаемся - есть подвижение, делают мониторинг. Приходит Ирена - моя подруга-акушерка, муж с радостью бросается к ней - ответственность теперь можно переложить на чужие плечи - и пытается уйти на работу. Но прежде чем уйти говорит, что хорошо,  Ира здесь значит ребёночка подменить не смогут. Вот до чего могут довести сериалы! Я разражаюсь диким смехом, в комнату заглядывают врачи и медсёстры - здесь не привыкли к смеху.

Переходим в комнату родов. Удобная кровать, кресло раскладывающееся для мужа,  телевизор с кабельным ТВ. Рядом стоит и ждёт меня монитор,   в углу весы для взвешивания ребёнка, свет не резкий, спокойный. Предлагается мне клизма на которую я соглашаюсь и делаю себе сама, между тем продолжаю оглашать всё вокруг своим криком с постоянством раз в 5 минут. Ложиться не хочется, у меня мечта - естественные роды в положении стоя. Приходит врач берёт анамнез и начинает уговаривать на эпидураль. Гордо отказываюсь. Ведём спокойный разговор с Ирой - её смена ещё не началась и она может уделить мне всё внимание. Вновь приходит врач и предлагает эпидураль – «мы не любим когда кричат»,  опять отказываюсь уже менее гордо.  Ещё через час врач приходит снова и уже настоятельно уговаривает на эпидураль. Я чувствую, что кричать неприлично и мой крик им мешает, а ведь впереди еще долго быть здесь, и соглашаюсь. Тут же приходит анестизиолог, говорит очень грубо и резко – запугивает меня, чтобы я не посмела пошевилиться. Все, эпидурал поставлен и я лежу на кресле, не чувствуя своих ног.

Вдруг появляется муж, на работе его мужики дружно осудили и потребовали НЕМЕДЛЕННО идти к жене. По дороге он прикупил сьестного и пытается накормить меня и Иру. Дела пока не движутся, боли прекратились и мы вдвоём засыпаем под телевизор. Просыпаемся от укусов комаров, меня начинает трясти, давление падает и всё тело чешится. Это от эпидураля. Получаю внутривенно жидкость, проходит,  а муж вновь спит. Неожидано поднимается температура, начинают давать антибиотики и в это же время вновь чувствуется боль при схватках, но на добавки эпидурала она уже не реагирует. Ору, я сняла с себя все ограничения, муж проснулся, пытается подержать меня за руку, Ира водит руками по спине – делает рейки. Ору,  но между схватками слышу как кричат другие роженицы - значит кричать уже можно. Они покричат-покричат, а после этого слышится победный крик ребёнка. А у меня всё так же никуда не продвигается,  только воды пробили и они оказались мекониальными.

Прошу взять меня на операцию, но никто всерьёз,   включая меня,  это не воспринимает. Ору и вижу, как муж плачет - жалеет меня. Понимаю, что надо его успокоить.Прошу его сжимать мою руку, так как у меня самой сжимать сил нет. Говорю: «Мы задушим, задушим этих крыс, дави их,  дави! И крыса превратиться в прекрасного принца».   Описываю этих крыс, какие у них носики, какие хвосты. Ира и акушерка, которая приняла у неё смену в шоке, с трудом сообразили, что это я так шучу, а не тронулась умом. Ира остаётся со мной ждать пока я не разрожусь, а Марина, новая акушерка читает мне рассказы-ессе Кривина. Дела движутся очень медленно. 

В комнату входит начальник родильного отделения. Спрашивает меня о чём-то на иврите, я всё понимаю, но отвечаю только по-русски. Ему переводят. Удивляюсь себе, иврит для меня такой же родной язык, я лекции читаю студентам, а тут даже «да» не смогла сказать. Приходит анестезиолог русский и спрашивает меня как дела, на что я отвечаю: « Я – радистка Кэт». Он не понимает и спрашивает, всё ли со мной в порядке.Я объясняю : «Могу говорить только по-русски как радистка Кэт». Ошеломлённый уходит.

Наконец подошло время родов. Марина пытается отогнать от меня пелену полубезумия, которое опустилось на меня. Говорит чётко и ясно в полуприказном тоне. Я начинаю воспринимать окружающий мир, замечаю телевизор, по которому идёт «Дон Сезан де Базан», соглашаюсь на всё только бы быстрее разродиться. Ног не чувствую и в комнату приходят санитарка и врач-стажёрка – они хотят помочь, будут держать мне ноги и давить на живот.  Так впятером и проходим потуги. Муж стоит за занавеской,  дрожит и переговаривается со мной и Мариной ( он при виде крови обычно бухается в обморок). Главный вопрос - ну кто там показался - мальчик или девочка ( я не хотела знать заранее). После 20 минут рождается мальчик,  к явному неудовольствия мужа, который мечтал о девочке. Муж первый к нему и кидается,  рассматривает и говорит, что ребёнок - копия мамы и такой же рыженький. Тут же говорит, что будет любить и мальчика. Я в эйфории. Последняя стадия перекрыла всю боль и страдания. Чувствую,  что сделала тяжёлую, но очень важную работу, говорю,  что если ЭТО роды то я согласна рожать хоть каждый год. Мне дают подержать ребёнка, я замечаю только примятое ушко и рыжие волосики.

Ребёнка забирают (из-за мекониума, так обычно ребёнок остаётся с мамой), муж уезжает сообщить родителям и привести их, я остаюсь одна - два часа обязана лежать и ждать сокращение матки. Меня перевозят в послеродовую комнату и тут я начинаю требовать еду. Кушать нельзя - вдруг нужна будет операция. Лежать одной в такой палате очень неприятно, тем более когда рядом другие роженицы с целым семейством. Но проходят два долгих часа и меня увозят в отделение. Тут же под крики медсестёр соскакиваю с каталки, иду в туалет,   поесть и посмотреть своего сыночка. Однако до отделения деток не дохожу - подкашиваются ноги - и меня благополучно возвращают в палату (комната на двоих человек с телевизором, туалетом и душем) и привозят ребёнка. «Это не мой - мой рыженький, а это чёрненький», - отрицаю я и требую своего ребёнка. Только после долгих уговоров показа наклейки на ножке и помятого ушка признаю, что это мой. Вынимаю его из каталки и пробую дать грудь. Ребёнок тут же вцепляется в сисю и с наслаждением сосёт. «Да, если такой любитель покушать, то наш!»,  - признаю я и впервые в жизни отдаюсь процессу кормления целиком.